Конкурс 2014КинопремияКиноклубАкции
Вернуться

Библиотека

Карен Шахназаров: «Должно быть четкое понимание, какой кинематограф в нашей стране стоит развивать» (Интервью)

14 августа 2013 года в Выборге завершился фестиваль «Окно в Европу». Приза за лучший игровой фильм конкурса «Осенние премьеры» достался картине Ларисы Садиловой «Она», сопродюсером которого выступил глава «Мосфильма» Карен Шахназаров. Главный редактор портала ПрофиСинема Нина Ромодановская поговорила с Кареном Георгиевичем об участии «Мосфильма» в продюсировании российских картин, цифровизации отрасли и том, как донести отечественные ленты до зрителя.

Н.Ромодановская:

Мосфильм в Вашем лице решил войти услугами постпродакшен в новый фильм Ларисы Садиловой «Она». Почему именно в этот фильм? Насколько я знаю, у «Мосфильма» была принципиальная позиция не участвовать в продюсировании отечественного кино, поскольку оно убыточно.

К.Шахназаров:

На самом деле мы участвуем в производстве многих картин – порядка десяти в год. Можно вспомнить «Перемирие» Светланы Проскуриной, «Пассажирку» Станислава Говорухина, «Звезду» Николая Лебедева. Входим в проекты мы, в основном, мощностями, но иногда помогаем и в финансировании: только что мы полностью профинансировали дипломную работу студентки Абдрашитова – Ольги Ангеловой.

Для больших студий инвестировать в кино рискованно – например, итальянская «Чинечитта» не участвует в фильмах даже мощностями. Если студия входит в крупный кинохолдинг, то обычно там есть отдельное подразделение, занимающееся продюсированием. Сами же студии этим практически не занимаются – такова общемировая практика.

Когда у нас говорят, что та или иная студия продюсирует фильм, обычно подразумевается, что она получила на эту картину деньги от государства. А «Мосфильм» все делает на свои. Я много раз предлагал Минкульту поставить процесс на поток: давать студии государственную поддержку на производство фильмов при условии, что мы обязуемся вложить не менее 50% бюджета. Это было бы выгодно и «Мосфильму», и кинематографистам, и государству, и всему российскому кино, потому что за счет этого можно было бы увеличить количество выпускаемых картин. Однако, к сожалению, отклика мое предложение не получило. Может быть, теперь, с приходом нового руководства, это изменится.

Н.Ромодановская:

Фильмы Проскуриной и Садиловой — очень специфические проекты. Кто принимает решение об участии «Мосфильма» в производстве того или иного фильма? Ведь наверняка все хотят получить «Мосфильм» в качестве партнера на постпродакшен...

К.Шахназаров:

Не все, потому что мы ставим условие – в случае участия просим телевизионные права. Это достаточно выгодная стратегия: даже если мы ничего не выигрываем, то уж по крайней мере не проигрываем, поскольку продать новую картину на ТВ получается почти всегда. У «Мосфильма» при работе с телевидением больше возможностей – у нас ведь есть пакеты старых картин, и каналы с нами разговаривают по-другому, нежели с авторами фильмов. Хотя сейчас телевидение стало в принципе брать гораздо меньше кино.

Н.Ромодановская:

Вы заседаете во многих советах (в том числе – президентском) и всегда очень четко и структурировано обозначаете свою позицию. Это дает какие-нибудь результаты, Вас и ваших коллег слышат?

К.Шахназаров:

Вообще-то пока не очень. Например, я не раз говорил, что тайные голосования экспертных советов – порочная практика, при которой никто ни за что не отвечает: необходимо вернуться к институту редакторов, который очень многое в индустрии мобилизует и изменит. Кино — субъективно и во всем мире зависит от людей, которые принимают решения. В Голливуде, который у нас очень любят приводить в пример, решения принимают именно редакторы. Однако многие кинематографисты не хотят возвращения института редакторов, потому что при таком раскладе им придется дорабатывать и править сценарии. Возникает конфликт интересов.

Н.Ромодановская:

И как, руки не опускаются работать в ситуации, когда большинство Ваших предложений игнорируется?

К.Шахназаров:

Пока нет... В той сфере, за которую я отвечаю, я сам принимаю решения и ответственен за их реализацию. Мы сделали из «Мосфильма» первоклассную рабочую студию, которая существует самостоятельно, без поддержки государства. Сейчас, правда, остро стоит вопрос оцифровки – это очень дорогостоящий процесс и без государственных денег мы не справимся. Недавно я узнал, что созрела идея построить за 14 млрд. рублей новый киноцентр специально для оцифровки. Зачем?! У нас на «Мосфильме» и у Государственного фильмофонда в Белых Столбах уже есть для этого все технологии! Дайте нам в десять раз меньше, и мы наймем и обучим людей, нарастим мощность и сможем оцифровывать по двадцать картин в месяц.

Н.Ромодановская:

То есть для Вас, как для руководителя «Мосфильма», вопрос номер один — это модернизация студии в современных условиях?

К.Шахназаров:

«Мосфильм» модернизирован, мы абсолютно подготовлены к цифровизации. Другое дело, что цифровая технология принципиально меняет подход к кино. Крупные студии были построены под работу с пленкой. Например, пленка менее светочувствительна, поэтому требовалось больше декораций и павильонных съемок. Вместе с пленкой уходит потребность в кодировании Dolby. Профессиональный монтаж теперь можно делать в очень маленьких студиях. С переходом на цифру придется закрывать многие лаборатории. Так что основная задача сейчас – это найти в новой системе координат место для больших студий. На данный момент у меня нет готового решения этой проблемы. Пока очевидно лишь, что студии будут больше работать на нужды телевидения.

Н.Ромодановская:

Мы живем в удивительное время: на наших глазах происходит технологическая революция и мы становимся свидетелями кризиса таких гигантов киноиндустрии, как Kodak и Dolby. Dolby не пытаются переориентироваться на цифру?

К.Шахназаров:

Да, они пытаются внедрить гибридную технологию Atmos, но не факт, что им удастся продвинуть ее на рынок. И если они не найдут новую нишу, то, наверное, у них будут проблемы.

Н.Ромодановская:

Сейчас даже российское кино уже почти все снимается на цифру. Цифра окончательно победила?

К.Шахназаров:

Большинство фильмов делается в цифре, хотя есть и исключения – например, Станислав Говорухин свой последний фильм снял на пленку. Вообще парадоксальным образом сейчас опять стали востребованы пленочные камеры – может, это связано с чисто экономической выгодой, поскольку они сильно подешевели. На самом деле, никто не знает, что будет. Возможно, пленка вернется как винил – в качестве экзотического носителя – хотя в кино возродить устаревший формат очень сложно, ведь это вопрос технологий и специалистов. Разве что будет работать одна пленочная лаборатория на весь мир. Студиям держать лабораторию ради пары картин нерентабельно, нужен поток.

Н.Ромодановская:

Ваш последний фильм «Белый тигр» – кино о войне. Как Вы считаете, имеет ли право современное поколение, не имеющее никакого отношения к войне, снимать фильмы о Второй Мировой и вслед за американцами делать из военного кино чистый энтертейнмент, как например новая картина Федора Бондарчука «Сталинград»?

К.Шахназаров:

А почему нет? Конечно, у нас в стране ко Второй Мировой особое отношение, ведь она стала одним из самых важных событий российской истории. Однако надо понимать, что время идет, и для моих детей Вторая Мировая столь же далека, как для меня – Первая Мировая. Настоящему художнику вообще не обязательно быть непосредственным участником событий – он обладает интуицией, которая позволяет ему видеть вещи, быть может, даже вернее, чем свидетелю происшедшего. В конце концов, лучший роман о войне 1812 года был написан Толстым! То есть все зависит от таланта. Я против того, чтобы что-то запрещать. Иначе, следуя данной логике, нельзя снимать кино про гладиаторов, потому что сам ты гладиатором не был.

Н.Ромодановская:

В случае «Сталинграда» это еще и 3D, то есть аттракцион. Вас это не пугает?

К.Шахназаров:

Да нет. Хотя лично я 3D не очень понимаю и смотреть фильмы через стерео-очки не люблю. Но это общая тенденция: кинотеатральное кино превращается в аттракцион. Посмотрите на американский репертуар: то, что показывают в кинотеатрах – это картины для пятнадцатилетних подростков, а кино посерьезнее все больше уходит на телевидение и в интернет. Мы, кстати, тоже стараемся идти в ногу со временем. У нас более 600 картин на ютюбе, все совершенно бесплатно.

Н.Ромодановская:

Можно ли как-то помешать превращению кинотеатрального кино в аттракцион?

К.Шахназаров:

Этот процесс не остановить. Беда в том, что в ситуации, когда в кинотеатрах остался один «энтертейнмент», шансы российского кино стали совсем призрачные – с нашими-то бюджетами.

Н.Ромодановская:

Когда я была на питчинге проектов в Минкульте, в зале витал вопрос – как на те деньги, которое выделяет государство, снять качественное кино? Или вот, например, режиссер получил господдержку по программе ВГИК-дебют, но это всего 20 милллионов, а у него история в стиле фэнтэзи. То есть проекты заранее ставятся в неконкурентные условия.

К.Шахназаров:

Да, я считаю, что должно быть четкое понимание, какой кинематограф в нашей стране стоит развивать. Исходя из этого понимания, нужно либо вовсе не браться за тот или иной проект, либо вкладываться по-серьезному. Может, государству надо, например, перестать финансировать блокбастеры. Ну или, по крайней мере, уменьшить их число. Совсем не делать блокбастеры тоже нельзя – технология теряется. Это как с космическими программами: дохода они не приносят, но поддерживать их необходимо.

Н.Ромодановская:

А почему на поддержку кинематографа государство выделяет такую мизерную сумму?

К.Шахназаров:

Думаю, в этом есть своя логика. Деньги тратятся, а отдача мизерная. Говорят, сейчас российское кино занимает 17% рынка, но я в это не верю – дай бог, если 5%. Посмотрите – все лето ни одной российской картины! Словом, у нас киноиндустрия настолько незрелая, что ставить вопрос об увеличении финансирования бессмысленно.

Н.Ромодановская:

И как же нужно действовать?

К.Шахназаров:

Я считаю, что необходимо вернуться к формату Госкино, чтобы существовал единый национальный центр, определяющий стратегию индустрии, госты, как и по каким признакам поддерживать фильмы, каким образом продвигать их в прокате. Продвижение – очень важный вопрос. Может, необходимо выставлять против американского кино пакеты фильмов, может, нужно бить его ценами. У меня был удивительный опыт с «Любовью в СССР» – монтажным вариантом «Исчезнувшей империи» – картина шла в кинотеатрах по цене порядка 100 рублей и собирала полные залы.

Н.Ромодановская:

То есть дотирование билетов могло бы решить проблему непопулярности российского кино?

К.Шахназаров:

Конечно! В провинции семья не может себе позволить поход в кинотеатр, когда один билет стоит 400 рублей, а если цена будет 50-100 рублей – сможет. Нужно дотировать билеты, и этим вопросом тоже должен заниматься национальный центр.

Н.Ромодановская:

А кто же будет руководить этим центром? В стране чудовищный кадровый кризис, и киноиндустрия не исключение.

К.Шахназаров:

Воспитать надо! Когда я только начинал работать, во главе Госкино стояли такие люди, как партийный функционер Филипп Ермаш, бывший партизан Борис Павленок, киновед Армен Медведев. Изначально они не были специалистами, но адаптировались и в результате стали выдающимися руководителями. Какое тогда было кино! И Леонид Гайдай, и Андрей Тарковский, и Василий Шукшин, и Эмиль Лотяну, и Элем Климов, и Лариса Шепитько... Я уверен, что и сейчас люди найдутся, когда понадобится.

 

Автор: Нина Ромодановская

 

(c) Proficinema

 

Комментарии

Написать комментарий

Лермонтов Михаил Юрьевич
info@kinopriziv.ru

Спасибо, комментарий отправлен и будет добавлен после модерации