— Чего вы ждете от «Кинопризыва»?

— Помимо задач политических и идеологических, я жду от этого конкурса хороших идей и интересных сценариев. Если чудо случится и мы получим из этого конкурса один-два, максимум три интересных замысла, это уже будет большое достижение. Думаю, это процесс обоюдный. Если в армии будут смотреть кино, где на первом месте стоит правда, где героями будут достойные люди, то и в армии станет лучше. Зачем им смотреть на дедовщину? Это процесс непростой и обоюдный, но к нему обязательно надо двигаться.

Я сам после ВГИКа попал в армию. То есть я знал, что меня могут теоретически взять, но так получилось, что я защитил в мае диплом, мы отмечали это с друзьями в Петербурге. И вот в два часа ночи звонок. Я думаю, что кто-то пришел поздравить, и вижу: за дверью стоят милиционер, военный. В общем, меня сразу и увезли в часть под Питером. Прямо с празднования. Серьезно! Первые два-три месяца были нелегкими, но потом они узнали, что я окончил ВГИК, и использовали меня уже по назначению. Я видел армию, знаю, что это такое, что такое дедовщина, хотя это была часть, в которой дела обстояли не так плохо.

— Служба как-то повлияла на вас в творческом плане?

— Я снял после службы десятиминутный документальный фильм, который я не могу забыть, потому что сам через это прошел. Есть такое упражнение в армии: тебя сажают в яму глубиной всего в 20 сантиметров. Ты садишься в нее, ноги вытягиваешь, а туловище у тебя торчит. И едет танк на тебя. Танк едет, ты кидаешь гранату, ложишься, как в гроб, в эту яму, и он над тобой проезжает, а ты должен ему вслед кинуть еще одну гранату. Потом мне объяснили, что водители танков — страна у нас тогда была большая — были из Узбекистана, Таджикистана. Чуть-чуть ошибется — и по тебе проедет гусеница, ничего от тебя не останется, ведь глубина очень маленькая. Так что было действительно страшно.

Я снял об этом упражнении фильм. Он был в основном построен на крупных планах лиц ребят, которые проходят такое в первый раз. Получилось любопытно. Картина много путешествовала по фестивалям. Это кино о том, как ведут себя мальчишки 17—18 лет, когда их вдруг кидают в почти боевую обстановку, что они чувствуют.

— В этом году в очередной раз поменялась схема государственной поддержки кино. Вас нынешняя система устраивает?

— Продюсеров, конечно, бесконечные изменения нервируют, не говоря уже о режиссерах, которые зависят от этого. Система теоретически правильная: Минкультуры занимается авторским кино, дебютами, детским кинематографом, а Фонд кино принимает заявки на потенциально успешное у зрителей кино. Причем подавать заявки в Фонд кино теперь тоже могут все. Есть список лидеров — раньше их было десять, а теперь стало тринадцать, — куда мы, студия «Рок», входим. Но раньше давали определенную сумму денег, и мы сами выбирали, что нам снимать. Мы подавали общий план. А сейчас даже лидеры должны подавать в экспертный совет заявку, сценарий, и экспертный совет принимает решение о том, рекомендовать ли к защите или нет. Дальше есть попечительский совет фонда и питчинг, как в Минкульте.

Раньше Фонд кино определял лидеров в том числе и на основе успеха фильмов киностудии на фестивалях, номинаций на награды, а не только кассовых сборов. Почему мы и попали в список лидеров. Мы сильны прежде всего фестивальными успехами, особенно в последние годы. Но в следующем году мы легко можем вылететь, потому что остается только критерий кассового успеха. Вот уже вылетела из списка лидеров студия «Коктебель» Романа Борисевича, хотя у них замечательные фильмы Хлебникова, Попогребского. Конечно, право подавать заявки на финансирование у них осталось, но в списке лидеров их уже нет.

— Какие еще недостатки в этой схеме вы видите, будучи продюсером?

— Конечно, многовато структур, система достаточно громоздкая. Но вопрос всегда один: объективность. Как сделать так, чтобы решение советов было объективно? Буквально недавно не получил поддержку от Минкульта сценарий Миндадзе («Милый Ханс, дорогой Петр» — Прим. КиноПоиска). Я читал этот сценарий, он замечательный. Кажется, нонсенс? У нас тоже одну дебютную картину даже не допустили до обсуждения. Экспертный совет отклонил, хотя там точно есть чем похвастаться. Я знаю, что это качественный детский сценарий. У меня тогда вопрос к экспертному совету: что же там были за шедевры, если, учитывая сценарный голод, да к тому же на детскую тематику, наш сценарий не пропустили? Я не кричу «Караул!». Понятно, что надо работать дальше, пробьемся в следующий раз. Сейчас министр культуры практически взял кино под личный контроль. Он интересуется, смотрит фильмы, просил меня написать аннотации к уже вышедшим картинам. Других продюсеров, наверное, тоже просит. Думаю, это неплохо, но снова возникает вопрос объективности. Фонд ли, министерство — как сделать так, чтобы в бюрократической системе были бы возможны объективные решения? Это практически невозможно. У каждого свое мнение, могут возникать и договоренности: ты за этого проголосуешь, а я — за того.

— Какие проекты вы подали на конкурс Фонда кино в этом году?

— В Минкульте чуть раньше мы выиграли конкурс с новым фильмом Юрия Быкова «Дурак». Юрий Быков участвовал в параллельной программе Каннского кинофестиваля в этом году с картиной «Майор». Новый фильм мы надеемся запустить уже осенью. В Фонд кино мы подали два проекта — новогоднюю комедию «Семь главных желаний» и «Матильду», пробы к которой я сейчас провожу. «Семь главных желаний» — это современная интерпретация сказки про цветик-семицветик с отличным актерским составом: Ирина Пегова, Антон Макарский, Игорь Петренко, Екатерина Климова. «Матильда» — история балерины Матильды Кшесинской, ее отношений с Николаем, который тогда еще не был императором. Начать съемки мы планируем в декабре в Санкт-Петербурге. Сейчас еще продолжается работа над сценарием. Надеюсь, что в проекте будут заняты и зарубежные актеры.

— Привлечете Рэйфа Файнса, который уже выучил русский язык?

— Нет, он, боюсь, не подойдет нам по возрасту. У нас герои моложе.

— А кого вы видите в роли Матильды Кшесинской?

— На Кшесинскую я смотрю всех: и малоизвестных, и более известных актрис, и балерин. Фильм не в чистом виде биографический, прежде всего это увлекательная история. Хотя балет там будет, картина не о балете. Главное — человеческие отношения, вся театральная жизнь Кшесинской.

— Недавно объявили программу Венецианского кинофестиваля, и там не оказалось российских фильмов. На ваш взгляд, с чем это связано?

— Ничего предвзятого в этом нет. Я знаю, что российские картины рассматривались. Но фестивальные позиции и соотношения сейчас меняются. Канны — это, безусловно, неприкасаемый лидер, а что касается Венеции и Берлина, то они остаются почетными, но есть фестиваль в Торонто, который все кинематографисты и продюсеры считают чуть ли не номером один. Недаром Торонто уже нахально даже захватывает сроки проведения Венецианского кинофестиваля, потому что знает, что туда приедет намного больше звезд, чем даже в Канны. Я два раза участвовал официально в программе фестиваля в Торонто и наблюдал это. Дело в том, что в Торонто твою картину видят буквально все: все крупнейшие дистрибьюторы, агенты, продюсеры. Это очень важно для будущих замыслов, поиска партнеров. Фестиваль имеет сейчас огромное значение, и российские картины туда поедут. И это важно. Даже важнее, чем Венеция.

Автор: Дарико Цулая

(c) КиноПоиск