Сестричка ^{(Cценарий кино)}

Жмырова Екатерина Юрьевна

Окончила Тамбовский государственный университет имени Державина. Кандидат педагогических наук. Специализировалась на медиапедагогике (воспитании подростков средствами кино и СМИ). Работала журналистом, теле- и радиоведущей. В 2010 году поступила на сценарный факультет ВГИК имени Герасимова (мастерская Л.Н. Нехорошева, С.Л. Малафеевой). Короткометражный сценарий «Соло» входил в шорт-листы Московского молодежного кинофестиваля «Будем жить» и Второго питчинга дебютантов, а также занял 3 место в номинации «Короткий метр» 33-го Международного кинофестиваля ВГИК.

0.1 %

СЕСТРИЧКА

Автор: Екатерина Жмырова 

Уставшая девушка в сером халате и платке моет полы в больничном коридоре. Ночь. На кушетках, тяжело дыша, спят пациенты. Ободранные стены. Потрескивает тусклая лампочка.

Девушка убирает волосы со лба. У нее еще совсем юное лицо, веснушки, но взгляд тяжелый, как у побитой собаки.

На кушетке беспокойно ворочается мужчина лет сорока с большим шрамом на лице, бормоча во сне:

- В атаку! Вперед! В атаку!

Девушка подходит к нему, гладит по голове, говорит ласково:

- Спи, миленький, спи! Не надо тебе в атаку, война уж два года как кончилась.

Мужчина открывает глаза, улыбается, узнав девушку, бормочет в полудреме:

- Хм, сестричка. Опять твоя смена. Как выпишусь, шокаладу тебе куплю. Самого дорогого - Рот фронтовского.

Успокаивается, поворачивается на бок, подкладывает кулак под щеку, погружается в крепкий сон.

Девушка садится рядом с ним на кровать. Закрывает глаза.

Солнечный день. Весна. Железнодорожный вокзал какого-то небольшого городка. Эта же девушка, но чуть моложе, в военной форме с заплечным мешком бодро идет по перрону. У нее армейская выправка, уверенная походка, на груди медали и орден Славы.

На перроне солдаты с цветами, женщины в слезах, растерянные дети, успевшие забыть своих отцов. Люди обнимаются, смеются, целуются, кто-то приплясывает под звуки гармошки, на которой залихватски играет веселый дядька без ноги.

Девушка в военной форме заходит в здание вокзала.

Привокзальный буфет. Очередь доходит до девушки в военной форме, но буфетчица — тетка лет сорока с гидроперитными кудрями — демонстративно игнорирует клиентку, с показной любезностью обращаясь к следующему посетителю, молодому солдату с перебинтованной рукой:

- Что кушать будешь, солдатик?

Солдат показывает на девушку:

- Что же вы, гражданочка, очередность не соблюдаете? Сестричка передо мной стояла.

Буфетчица смотрит на нее с презрением:

- Знаем мы ваших сестричек! Постыдились бы!

Говорит громче, чтобы слышали все присутствующие:

- Ну-ка давай, сестричка, расскажи честным бабам, чем вы там четыре года с нашими мужьями занимались! Полевые жены! Сучки военные!

Девушка в военной форме молча разворачивается и идет к выходу.

Посетители буфета провожают ее разными взглядами. Мужики все больше сочувствующими, а бабы - равнодушными или осуждающими.

Девушка в военной форме идет по перрону. Ее военная выправка куда-то делась. Девушка ссутулилась, ступает тяжело и даже немного прихрамывает на одну ногу.

Солдат, который стоял в очереди, догоняет ее:

- Сестричка, постой!

Она останавливается.

Солдат роется в своем вещмешке:

- Что с ногой-то, ранение?

Девушка отмахивается:

- Пустяки, жить буду.

Солдат протягивает что-то завернутое в газету:

- Угощайся. Шоколад - трофейный, австрийский. Девушке вез, да не дождалась она меня. Выходит замуж за директора колхоза. Такая вот история.

Девушка не хочет брать подарок:

- Оставьте. Может, наладится еще с девушкой.

Солдат улыбается, подмигивает:

- Бери бери, сестричка. У меня трофеев много. Есть к кому возвращаться-то? Ждут тебя дома али как?

Девушка кивает:

- Ждут. Мать у меня в Семеновке и две младшие сестры.

- Далеко до Семеновки-то?

- Пустяки! Далеко было до Берлина, а до Семеновки тридцать километров. К утру дома буду.

Солдат отдает ей честь:

- Ну, сестричка, счастливого пути!

Запрыгивает в отходящий поезд, машет девушке на прощание рукой.

Деревня. Рассвет. Девушка в военной форме подходит к избе.

Подносит ладони под капающий самодельный уличный умывальник. Опускает лицо в мокрые ладони.

Осторожно проводит по растрескавшимся бревнам кончиками пальцев.

С тяжелым выдохом припадает всем телом к дому, закрывает глаза.

Осторожно открывает дверь, входит.

Девушка в военной форме стоит посреди избы. Обстановка бедненькая, но чисто. Белоснежные вышитые салфетки, фотографии, иконы в красном углу.

Напротив девушки застыла от неожиданности еще не старая, но сухая и морщинистая женщина в ночной сорочке. У нее на глаза наворачиваются слезы, женщина причитает сначала почти шепотом, а потом все громче и громче:

- Настька! Настька вернулась! Живая! Любка, Женька вставайте! Настька вернулась! Живая!

Женщина бросается обнимать дочь, целует ее без разбора куда попадет — в лицо, руки, плечи, завывая:

- Настька вернулась! Живая! Живая!

Две заспанные девчонки лет тринадцати и пятнадцати в застиранных ночнушках наблюдают эту картину со стороны. Первой к сестре бежит та, что помладше. Девочка постарше какое-то время стоит в сторонке, думая о чем-то, но потом тоже кидается обнимать сестру.

Изба. День. Настька лежит на кровати, открывает глаза, улыбается, сладко потягивается.

На часах четыре. Настька встает с кровати, почти прыжком оказывается за столом:

- Молочка охота, страсть! Мать, налей-ка мне молочка!

Мать ставит перед ней тарелку с кашей и крынку с молоком. Настька жадно ест, запивая прямо из крынки.

Мать не садится, стоит напротив, смотрит на дочь виноватыми глазами.

Настька замечает этот взгляд, перестает есть.

Видит, что ее вещмешок собран и стоит у двери.

Смотрит на мать вопросительно. Та опускает глаза:

- Поговорить мне с тобой надо, Настасья. На серьезную тему. Взрослая ты уже женщина, не ребенок. Думала уже, чем заниматься дальше будешь? Профессию какую осваивать?

Подходит к Настьке, падает на колени, целует ей руки:

- Прошу тебя, дочка, уходи как стемнеет. Нельзя тебе здесь. Знаешь, что в деревне о фронтовых говорят? О сестрах подумай. Жизнь ведь девкам испортишь. Кто ж сестер фронтовички замуж-то возьмет?

Настька освобождает руки от материных поцелуев, отодвигает тарелку с недоеденной кашей, встает из-за стола, переодевается в военную форму, говорит неуверенно:

- Я, мать, и сама в райцентр планировала. В медицинский поступать. На хирурга.

Мать говорит бессвязно скороговоркой, лишь бы хоть что-то говорить:

- Медицинский — это ты, дочка, правильно придумала! Я тебе носки пуховые положила новые совсем, белья две смены, хлеб, яички вареные у Марфы на молоко выменяла. Ты пиши нам, дочка, до восстребования пиши.

Настасья берет мешок, что-то в нем ищет, достает сверток, который ей дал солдат с забинтованной рукой, протягивает матери:

- Гостинец девчонкам — шоколад — трофейный, австрийский.

Больничный коридор. Ободранные стены. Потрескивает тусклая лампочка. На кроватях, тяжело дыша, спят больные, в том числе и мужчина со шрамом на лице.

Уборщица Настасья, домывает полы, поднимает ведро и удаляется по больничному коридору, стараясь не греметь ведром, тяжело ступая и сильно прихрамывая на одну ногу.