ПРАВО ПЕРВОЙ НОЧИ

Автор: Юрий Черняков

 

ВРЕМЯ – конец 80-ых, начало 90-ых, реформы, сухой закон, начало приватизации, ваучеризации и т.п.

ДЕНЬ. Аэропорт Шереметьево. Прибывает самолет из Берлина. Среди встречающих с плакатом: «Gerr Rotman!» Григорий ОСКОМИНОВ предприниматель из Коновязина, небольшого городка, что недалеко от Москвы, 32 года. Постоянно поглядывает на часы.

В толпе пассажиров Дитрих Ройтман (за 70 лет) активист Народного Союза Германии, занимающегося уходом за воинскими захоронениями – подтянутый, с едва заметным шрамом на виске. Ройтман – ветеран Второй мировой войны. Он приглашен в небольшой город Коновязин местным советом ветеранов войны по проблеме закладки мемориала погибшим немецким солдатам. Его сопровождает внук Клаус (22 года)

Увидели среди встречающих Оскоминова с плакатом.

КЛАУС. Итак, мы будем скрывать, что понимаем по-русски?

РОЙТМАН. Нет.

Подходят к Оскоминову, тот неумело представляется им по-немецки и указывает на свой «Ауди»: « Битте! Как у нас говорят: в ногах нет правды»

КЛАУС (по-русски) Но правды нет и выше!

ОСКОМИНОВ. (присвистнув) Ничего себе. Выходит, зря я штудировал разговорник

РОЙТМАН. Я девять лет провел в лагере для военнопленных, а мой внук изучает русский язык и литературу в университете.

----------------

В ДОРОГЕ. Оскоминов заводит разговор на деловую тему: в Коновязине он приватизировал бывший оборонный завод: « Там я недавно установили шведскую линию по производству жестяных банок. В самый раз для разлива вашего знаменитого пива»

РОЙТМАН. Разве сухой закон еще не отменили?

ОСКОМИНОВ. Сухой он с двух часов дня до девятнадцати вечера. В остальное время наверстываем упущенное. Что он есть, что его нет… Да, я знаю, какие у вас возникли трудности с реализацией в Петербурге, но у нас не будет проблем. Кстати, для знакомства с местной экзотикой, приглашаю вас на первую в нашем Коновязине безалкогольную свадьбу, которая состоится послезавтра!

РОЙТМАН. О! Вас можно поздравить?

ОСКОМИНОВ. Я всего лишь оплатил платье невесты, костюм жениха, оркестр и приезд телевидения. Как вы думаете, я заслужил право приглашать гостей?

КЛАУС. А как насчет права первой ночи?

РОЙТМАН (Клаусу) Stoppen! (Оскоминову) Спасибо, но у меня другая цель приезда.

ОСКОМИНОВ (махнув) Дохлый номер. В войну здесь была мясорубка, кровищи по колено. Сколько лет прошло, а все никак не навоюемся. Теперь вот с памятниками.

КЛАУС. А вы?

ОСКОМИНОВ. А по мне, чем скорее забудется прошлое, тем раньше оно перестанет путаться под ногами настоящего. Сейчас вы скажете, мол, если выстрелить в прошлое из пистолета, то будущее выстрелит в вас из пушки. Так?

РОЙТМАН. Блаженный Августин сказал: Настоящее – это дверь, через которую Будущее переходит в Прошлое.

ОСКОМИНОВ. Видел бы этот блаженный, как растаскивали стройматериалы с нашего мемориала, в который я вложил деньги. А вот с вашим еще конь не валялся. Даже место никак не выберут. Все вас ждали.

ФЛЭШБЕК. Колонна пленных идет мимо сожженной деревни, среди них он, молодой Ройтман. Старушки выкрикивают в их адрес проклятия, грозят кулачками. (Эпизоды его пребывания в плену будут и дальше)

Они останавливаются у Мемориала павшим советским солдатам. Когда проезжают мимо завода, принадлежащего Оскоминову, тот предлагает взглянуть на линию производства пивных банок. Клаус: «дедушке необходимо отдохнуть после дороги» - «Это где? В нашей гостинице с удобствами в конце коридора? Милости прошу, в мой загородный дом, где современный комфорт, и охрана, которая вам очень даже не помешает» - Ройтман: «Но это будет не этично выглядеть по отношению к приглашающей стороне» - «Ну как знаете»

-----------------

КОНОВЯЗИН. День.

Дом Ивана Алексеевич ЗАБРОДИНА. (За 70 лет) Внучка ДАША (22 года) гладит ему поясницу утюгом через полотенце.

ЗАБРОДИН (покряхтывая) Сколько там натикало?

ДАША. Успеешь. Без тебя не начнут.

Осторожный стук в дверь, входят СВЕТА (одноклассница и подруга Даши) и ее отец Матвей СПИРИДОНОВИЧ КРИВОШЕЕВ (мужичок под 50, невысокий, лысый)

«Здорово, Лексеич!» - «Здорово, Спиридоныч!» - «Ну, вы че, придете на свадьбу-то, или как?» - «А куда мы денемся!» - «Да вот Светланка говорит, будто вы передумали…» - « А это девки наши опять повздорили… Ведь с детского сада были не разлей вода! А как появился в их школе этот физкультурник, христопродавец этот, мать его так…»

КРИВОШЕЕВ (вздохнув) Лексеич, и охота тебе повторять бабьи сплетни…

ЗАБРОДИН. Он же в Думу собрался! И ему реклама нужна. Для того вашу свадьбу и телевидение оплатил, чтоб все видели, какой он добрый.

ДАША (Свете) Ну, начинается… Пойдем покурим…

Выходят на крыльцо. Даша закуривает, протягивает сигарету Свете, но, взглянув на ее живот, убирает и выдыхает дым в сторону.

- Извини. Все забываю…

СВЕТА. Ну, хоть затяжечку!

ДАША. (погасив и выбросив сигарету) Слушай… Уж не от Гришки ты залетела? (Света молчит) Ну а Виталик знает?

- Если узнает, сразу меня бросит…

- Не выдумывай! Он с пятого класса был влюблен в тебя без памяти… И благодаря Гришке, старлея получил! Это свадебный подарок, или в качестве отступного?

СВЕТА. Лучше скажи, за что Гришу называет христопродавцем?

ДАША. А то ты не знаешь! Или думаешь, он в спортлото выиграл свои миллионы?

----------------

«Ауди» въезжает в Коновязин. Оскоминов кивает на высокий холм над дорогой, поросший соснами, между которыми виден экскаватор и строительный кран.

- Тимохина гора. В 41-ом месяц переходила из рук в руки, Не счесть, сколько там полегло наших и ваших. Кстати, хочу там построить современный отель…

РОЙТМАН (увидев небольшую старинную церковь) Извините… Не могли бы мы здесь остановиться?

--------------------

Тем же утюгом Даша теперь гладит пиджак и брюки своему деду.

Услышав автомобильный гудок, выглянула в окно и увидела машину Оскоминова, стоящую возле церкви. «Кажется, приехали»

--------------------

Ройтман и Клаус возле церкви. Ройтман прислоняется к стене, прикрывает глаза.

КЛАУС (протянув таблетку и бутылку с водой) Вот, прими…

РОЙТМАН. Сейчас пройдет.

КЛАУС. (оглядывая церковь) И чем она тебя так привлекла?

РОЙТМАН. Она будто выросла из земли после летнего дождя.

И подошел к богомольным старушкам. Щедро отсыпал им монет. Они благодарят, кланяются, крестят его …

ФЛЭШБЭК. Пленные, среди них Ройтман, под дождем ремонтируют дорогу. Старушки – иссохшие, оборванные, кричат на них, их слова неразличимы, и, швыряют в них грязь и камни. Конвоиры их оттесняют, но бесполезно. Когда Ройтман обернулся, ему в лоб попадает камень. Брызнула кровь. Бросившая охнула, прижав руку ко рту.

Клаус присвистнул, увидев на стене церкви предвыборный плакат с портретом Оскоминова. Их тут же окружили сбежавшиеся подростки. Протягивают, показывая цену на пальцах, позеленевшие и потемневшие от времени солдатские медальоны и пуговицы. Стоявший неподалеку милиционер, отвернулся, отошел.

Из дома выбежала Даша: а ну пошли отсюда, я кому сказала!

На пацанов подействовал лишь негромкий окрик Оскоминова - и бросились врассыпную. Даша, стрельнув взглядом в Клауса, вернулась в дом.

-----------------

ВЕЧЕР. ГОСТИНИЦА. Гости из Германии в своем номере. Клаус массирует спину деда мазью из тюбика. И разглядывают немецкие медальоны, пуговицы и нашивки, которые остались у Клауса.

РОЙТМАН. Теперь ты объяснишь, зачем напросился ехать со мной?

КЛАУС. Бабушка сказала, тебя нельзя отпускать одного.

РОЙТМАН. Всегда старалась меня контролировать…

- И ей это удавалось?

Вздрагивают от звона разбитого стекла: в номер влетела пустая пивная бутылка с этикеткой «жигулевское». Клаус видит разбегающихся пацанов с криками «атас!»

Ройтман поднимает бутылку, нюхает горлышко. «Клаус: «Тебе не кажется, что кое-кто напоминает о своем приглашении?» - «И о необходимости охраны» - «Да, чтобы тебя контролировать» - «Возможно» - «Кажется, я понял … Ты был здесь, в лагере для военнопленных?»

-----------------

Обычная картина времен сухого закона: Винный отдел магазина . 19-00. Вот-вот закроется, толпа лезет напролом.

Но с появлением кричат продавщице: «Прокофьевна, отпусти Спиридонычу, у его Светки завтра свадьба!»

ПРОКОФЬЕВНА. Так она ж вроде как безалкогольная?

КРИВОШЕЕВ. Так это ж надо отметить? Раз первая на районе? Да и ты приходи с Серегой! Прикинь, телевидение будет, себя по телеку потом увидишь! (Она взяла у него авоську) Ты только эта… Ну, сама понимаешь…

ПРОКОФЬЕВНА. (махнув рукой) Потом отдашь.

----------------

УТРО. АДМИНИСТРАЦИЯ КОНОВЯЗИНА. Здесь чиновники горсовета и члены Совета ветеранов. Ройтмана встречают. Представляются, здороваются, усаживаются. Ройтман молча высыпает на стол поржавевшие и позеленевшие от времени медали и медальоны, пуговицы, пряжки, зубные протезы, которые купил возле церкви у местных подростков. Победители стараются не смотреть в сторону побежденного. Пауза.

РОЙТМАН. Это свободно продавалось на глазах милиционера, стоявшего на посту.

ЗАБРОДИН. Да не на посту, а на стреме!

Чиновники, перебивая друг друга: «Да, к сожалению, еще встречаются подобные проявления, но мы с этим боремся, принимаем решительные меры… Кстати, как вы устроились, нет ли замечаний, или предложений?» - « Постарайтесь понять: наша страна сейчас переживает трудности переходного периода…» - Забродин: «А у нас всегда переходный, других не бывает» - «А в лесах и болотах до сих пор находят неупокоенных. Одежда и бумаги давно истлели, сапоги еще в войну стащили, а интуристы, которые проездом в Москву, им сувениры на память подавай. Вот и развелись эти чертовы копатели»

-----------------

Клаус бродит по городу с фотоаппаратом, на него смотрят, перешептываются. Заходит в местный краеведческий музей. Там Даша в роли краеведа, рассказывает группе школьников историю города, показывая экспонаты – предметы старины, старые фотографии, свидетельства тяжелых боев. Старая уборщица подметает пол.

Клаус поднимает руку.

ДАША. Вы хотите что-то спросить?

КЛАУС. Извините, но почему в России нас, немцев, до сих называют фашистами?

УБОРЩИЦА: А потому что фашисты и есть! Кто наши дома сожгли и разбомбили?

ДАША. Тетя Зина…

УБОРЩИЦА. Что, тетя Зина? Не правда, что ли? (всхлипывает) А кто твою бабушку, мою подружку бомбой убил?

ДАША (Клаусу) Извините, я скоро освобожусь, и все вам объясню.

Он выходит, прохаживается, наводит камеру на церковь, на горсовет, видит парней, продававших им трофеи, наводит на них. Подходят, щурятся, руки в бока:

- Слышь, немчура, а ну убери, по-хорошему!

Вырывают у него фотокамеру, но из музея выбегает тетя Зина, замахивается шваброй: «а ну верни, кому сказала!» Пацаны неохотно возвращают.

---------------------

В АДМИНИСТРАЦИИ.

РОЙТМАН. Напомню слова князя Святослава: «Мертвые сраму не имут.

ЗАБРОДИН. Мертвые-то то не имут, а некоторым живым без сраму никак. На войне, бывало, сойдемся в рукопашной, ну чисто звери! А после боя отойдешь и услышишь, как кричат и плачут умирающие… Но тогда и представить не могли, что после войны их трупы будут обворовывать!

Осекается, взглянув в окно. Кивает Ройтману, тот подходит ближе и видит: внизу на площади прохаживаются, и о чем-то разговаривают, улыбаясь, их внуки: Клаус и Даша.

РОЙТМАН (после паузы) Но как вы разделяли останки для своего и для нашего мемориала? Если одежда истлела, знаки растащили, и уже ничто не указывало на их принадлежность?

(Ветераны переглядываются, городские начальники опускают глаза)

ЗАБРОДИН. А вот так и отбирали. Что не наше, то ихнее. А если среди неопознанных будут наши, кто-нибудь подумал?

----------------

ВЕЧЕР. Оскоминов у себя дома, надевает костюм и галстук, собирается к свадьбе.

Перед выходом делает телефонный звонок директору завода: «Завтра к одиннадцати я буду с немцами. Надеюсь, твои рационализаторы повысили производительность линии, как обещали?

----------------

Безалкогольная свадьба. Кривошеев выдает замуж Светлану за юного старшего лейтенанта милиции Виталия Морозова, ее одногодка и одноклассника.

Оператор то и дело переводит камеру с гостей на лимонады и нехитрые закуски. Здесь Оскоминов, Забродин с внучкой, Ройтман с внуком и Прокофьевна из винного отдела с мужем, а также работяги, кем Кривошеев когда-то работали на оборонном заводе, ныне безработные или где-то пристроившиеся .

Оскоминов произносит тост, и под музыку и телекамеры дарит молодым подарки. Несмотря на все старания тамады, пока не очень весело. Жених то влюблено смотрит то на невесту, то печально на часы. Как назло, сегодня заболел коллега, и в полночь его придется его подменить, заступив на дежурство в местное отделение. Его успокаивают: да ладно, подождут твои хулиганы! Оскоминов подсаживается, к столику Ройтману. Снова заводит деловые переговоры. После традиционного вальса тамада объявляет белый танец. Даша подходит к столику Ройтмана. Оскоминов встает, но она делает книксен Клаусу. Они танцуют, о чем-то, улыбаясь, тихо разговаривают. Публика заинтригована. Новый танец. Оскоминов приглашает невесту. Танцуют, он что-то шепчет ей на ухо, поглядывая на Дашу. Взглянув на часы бросает Свету , и быстро идет на выход.

Жених тоже же встает, разводит руками - служба! Гости разочарованно переглядываются: и что, это все? Свадьба закончилась? Начинают расходиться, но Кривошеев удерживает своих, а также телевизионщиков: «Ну че, мужики, неужели так и разойдемся?» И достает из-под стола авоську с водкой, разливает по стаканам. «У всех налито? Ну, сами знаете, за нашу первую, за безалкогольную! (выпивают) Эх, было хуже, было лучше, но так хорошо еще никогда не было!»

-------------------

Пьяный Оскоминов гонит машину по ночным и пустынным улицам, резко разворачивается и останавливается возле небольшого домика. Стучит в дверь. Ее открывает СВЕТА – в одном халатике. «Гриш, ты чего?» - «Едем! Что, смотришь? Да, я феодал! И хочу воспользоваться своим правом первой ночи!» Схватил ее за руку, затащил в машину.

--------------------

В гостиничном номере. Клаус натирает деду спину мазью, потом идет к умывальнику, открывает кран, чтобы вымыть руки. Воды нет. И тут же гаснет свет. Клаус спускается вниз к дежурной, она вызывает электрика и водопроводчика.

Ройтман один в номере.

ФЛЕШБЭК. Пленные роят канаву, среди них ройтман. За колючей проволоки те же старушки. Их избы сожжены, сами живут в землянках, уцелели только печные трубы, . Что-то кричат пленным, грозят кулачками, охрана пытается их оттеснить. Ройтман просит охрану их не прогонять, и в это время брошенный камень, попадает ему в голову. Старушки охнули, замерли, увидев брызнувшую кровь. А та, что бросила, так и села.

---------------------

Отделение милиции, где новобрачный проводит свою первую брачную ночь. В «обезьяннике» спят храпят бомжи.

Вваливаются пьяненькие Кривошеев с друзьями. В ответ на растерянность Виталия, тесть еле ворочает языком: «Т-с-с-с… А ммогу я посмотреть, как родной зять, который замест сына, можна сказать, службу несеть?» Виталий просит его уйти, но просыпаются бомжи и возмущаются, видя, как зять, прижимая палец к губам, пытается выпроводить тестя: «Развели, тут семейственность! …» - «Старлей, слышь, тогда и нас прогони! »

Кривошеев, услышав это в дверях, возвращается с друзьями к обезьяннику: «че ты сказал?» Они спорят с бомжами, и - слово за слово – отнимает у зятя ключи, открывает замок и садятся в тот же обезьянник.

---------------

В НОМЕРЕ. Возвращается Клаус. Молча ждут. Наконец, включается свет, слышится скрежет в кране, и с шумом хлещет ржавая, грязная вода. Постепенно она светлеет и стихает

КЛАУС Теперь ты объяснишь, зачем мы здесь?

РОЙТМАН. (кивнув в сторону крана) Вот ответ. Чтобы вода осталась чистой. И мое Прошлое не вернулось через Настоящее в твое Будущее.

----------------

КОТТЕДЖ ОСКОМИНОВА. Ночь

Дверь хозяину и Свете открывает охранник. Оказывается, несколько раз звонили с завода: остановилась импортная линия по производству жестяных банок. И все попытки ее запустить оказались тщетными.

Оскоминов чертыхается, приказывает Свете: «Жди, и не вздумай уходить! Возвращается к машине. Снова подъезжает к дому Кривошеева. Узнав, что хозяин решил навестить зятя, едет в отделение.

---------------

ОТДЕЛЕНИЕ МИЛИЦИИ. НОЧЬ. Обитатели обезьянника – бомжи и работяги - мирно храпят, голова Кривошеева лежит на плече бомжа, с которым давеча ругались. Входит Оскоминов. Он что-то говорит Виталию, тот, пожав плечами, открывает обезьянник, выпускает тестя сотоварищи. Но Кривошеев отказывается уходить: «выпускай всех!»

---------------

Оскоминов привозит Кривошеева сотоварищи в цех, кивает на линию: сможете запустить? Те переглядываются, чешут затылки. Кривошеев: «Черт ее знает… А когда хоть надо?» - «Еще вчера» - «Насчет вчера не обещаю, но постараемся»

-----------------

КОТТЕДЖ ОСКОМИНОВА. Утро. В спальне на широкой постели лежит Оскоминов и наблюдает, как Света одевается.

СВЕТА. Отвернись… (кивает на телевизор, там показывают в записи безалкогольную свадьбу. Танцуют Даша и Клаус) Ой, Дашка-то, Дашка. Что смотришь? Забыть не можешь?

ОСКОМИНОВ. Я все и всегда помню (набирает номер) особенно, если кому-то надо, чтобы забыл. (В трубку) Алло! Я же тебе сказал, чтобы ты вырезал эти танцы-шманцы… (кладет трубку. Свете) Собирайся! В универсаме нового завмага ждут, не дождутся!

СВЕТА. Нет, ты это серьезно?

ОСКОМИНОВ. А как, по-твоему, попадают из грязи да в князи?

СВЕТА. Ах, вот так ты заговорил! (хочет уйти, он обнимает ее за плечи) Пусти, не надо мне от тебя ничего!

ОСКОМИНОВ. Да я сам так попал. И от этой жизни у меня теперь постоянный цейтнот.

СВЕТА. Это что, болезнь такая?

ОСКОМИНОВ. Можно сказать и так. Короче, завтра из Питера фуру пригонят с немецким пивом. Организуешь бесплатную раздачу всем желающим.

---------------

ДОМ ОСКОМИНОВА. Утро.

Едут. Оскоминов издали замечает идущую в музей Дашу, тормозит.

СВЕТА. Что, Дашу увидел и цейтнот прошел?

ОСКОМИНОВ. Ну, все, иди, принимай дела…

СВЕТА (помолчав) Вчера была у гинеколога, записалась на послезавтра.

ОСКОМИНОВ (достает бумажник) Сколько?

- Откуда я знаю!

Вылезает, хлопает дверцей, и уходит, не оглядываясь.

Он дает газ, подкатывает, тормозит, вылезает из машины, идет с Дашей рядом.

ОСКОМИНОВ. Что, с гансом закрутила? Никак в Германию к нему собралась?

ДАША. А уж это не твое дело.

Отталкивает его руку, прибавляет шаг. Он снова ее догоняет, берет за локоть.

- Думаешь, я не вижу, как тебе хочется, чтобы я к нему приревновал?

- Да пошел ты… (Вырывает локоть, прибавляет шаг)

----------------------------

ТЕМ ЖЕ УТРОМ В ЦЕХУ. Входят Оскоминов и Ройтман. Линия по-прежнему стоит. Работницы перешептываются, кивают на подсобку, откуда доносится знакомый храп. Оскоминов грубо расталкивает Кривошеева, спящего на плече все того же бомжа. «Что, опять нажрались?» Кривошеев, зевая: «Обижаешь… Эй, а чего так тихо? Опять, что ли, встала?» Включают рубильник. Линия задвигалась, банки поплыли. Ройтман неопределенно кивает и, молча, уходит.

КРИВОШЕЕВ. Ну что, Гриня, мы квиты? Ты мне свадьбу, а я тебе линию. Да, и еще оформляешь всех нас к себе. Где ты еще найдешь таких?

ОСКОМИНОВ. Одно условие: мужики, кончайте пить!

КРИВОШЕЕВ (вздохнув) Так и быть. По утрам будем бегать от инфаркта к инсульту, по вечерам от инсульта к инфаркту.

Оскоминов достает бумагу, что-то пишет, размашисто расписывается.

- Запиши сюда ваши фамилии и отнеси в отдел кадров. Скажешь, потом подойду.

КРИВОШЕЕВ. Эх, а подпись у тебя, прямо министерская! И почему ты не министр?

ОСКОМИНОВ. А не хочу толкаться среди тех, кто расписываются крестиками.

------------------

В это время у магазина, принадлежащего Оскоминову, разгружают фура с немецким пивом. Там уже выстроилась очередь, с чернильными номерами на ладонях. Банки раздаются бесплатно, и некоторые встают в очередь по второму разу. Появляется Оскоминов.

ОСКОМИНОВ. Так, десять ящиков отправь в «Ласточку».

СВЕТА. Гриша, да тут и так на всех не хватит!

ОСКОМИНОВ. Не теряй время ( подносит мегафон ко рту) Предупреждаю сразу, чтоб потом без претензий! Пива на всех не хватит! (пережидает недовольный ропот) Мы ведь как договаривались? По бутылке в руки. Правильно? А некоторые очередь занимают по несколько раз. И все видят, но молчат! Где, я вас спрашиваю, ваша гражданская позиция?

Молчание, тихий ропот.

И сам раздает пиво. Когда появляется Ройтман, Оскоминов уводит его в свой кабинет.

-----------------

В КАБИНЕТЕ. Оскоминов предлагает Ройтману сделку: «Завтра на совещании в горисполкоме будут выступать против вашего Мемориала, но я вас поддержу, если поддержите меня. Короче, я уже говорил вам о проекте отеля. Не сегодня-завтра начнем его строительство. Только вот денег не хватает. Но если вы нас поддержите… Кстати, не хотите ли взглянуть?

---------------------

ТИМОХИНА ГОРА. День.

Оскоминов привозит Ройтмана на место строительства отеля. Там уже работают экскаватор, и подъемный кран. Неподалеку дом для престарелых и небольшая часовня.

Ройтман выходит из машины, осматривается… Оскоминов: «Здесь когда-то была деревня, в войну ее разбомбили. А эту богадельню нам придется перенести. Что-то не так? Да что это с вами? Вам плохо?»

ФЛЕШБЭК. Ройтман лежит в больничном бараке, он сильно простужен, кашляет, его трясет. Входит пожилой фельдшер, с ним старушка в стиранном халате - та самая, что камнем разбила ему лоб. Пока фельдшер смазывает ему шрам йодом, она наливает из чайника в алюминиевую кружку. «На вот, попей кипяточку, только пусть немножко остынет… А таблетки, называются красный стрептоцид» Затем достает из баула старую ватную телогрейку, и накрывает его поверх тонкого одеяла. « Так теплее? Это от моего Матвея Афанасьевича осталось. Его на фронте убили, а Петечку здесь, когда бомбили. Мне ни к чему, у меня своя есть… (вздохнув) И ты уж не обижайся на меня, дуру старую, не ты же их убивал»

--------------

Клаус и Даша в местном кафе. На стене все тот же плакат с Оскоминовым и призывом за него голосовать.

КАФЕ «Ласточка» НА ПЛОЩАДИ. Здесь Даша и Клаус. Невдалеке за столиками сидят все те же подростки, поглядывают на них, переговариваются.

Даша кивает на улыбающегося Оскоминова на предвыборном плакате: «Его кафе. А это его команда… Сам сейчас пиво раздает… Его к нам распределили после ВУЗа учителем физкультуры. Девчонки, как увидели, заохали! На выпускном, когда выпили, стал ко мне приставать. Набивался в женихи. Дед как узнал и показал мне кулак: еще увижу с этим христопродавцем!» - «С кем?» - « Так называют, кто скупал в деревнях иконы за копейки, а продавая в Москве богатым коллекционерам. Я и послала его куда подальше. А он, гад, чтоб отомстить, стал клеится к Светке, моей лучшей подруге.

В Думу собрался. Обещал меня увезти в Москву, как выберут. А я его видеть его не могу! И потом на мне дед. Один он выжил с войны. Обе бабушки погибли во время бомбежек, хорошо, моя мама уцелела. Они с папой сейчас на севере, зарабатывают нам на квартиру…»

В кафе заносят ящики с немецким пивом. Клаус даже привстал, когда их увидел.

Даша: «Сядь. Он же без этого не может… Лучше, давай подумаем, как помочь нашим дедам, выйти из положения. Они, бедные, не знают, как быть с неопознанными, вот куда их?

------------

В ГОРИСПОЛКОМЕ. Здесь ветераны, городское начальство и Оскоминов.

Ройтман отвечает на вопросы.

«Почему я приехал сюда? Потому что мы, немцы, полвека назад не задавались этим вопросом»

Вопрос: «кем вы воевали, и сколько наших солдат вы лично убили?»

ЗАБРОДИН (перебивает) Можете не отвечать. А то нам тут всем придется вспоминать, сколько немцев мы убили.

Вопрос: «А что будете делать с костями тех, о ком неизвестно, был он русский или немец?»

ЗАБРОДИН. Это я отвечу. Моя внучка с внуком нашего гостя предложили похоронить их вместе на Тимохиной горе, где было больше всего погибших, и поставить там Обелиск с надписью: «Неизвестным солдатам второй мировой войны»

Молчание. Пауза

РОЙТМАН. «Мне это тоже кажется разумным решением»

Начинается ропот в зале. Выкрики «Чтоб наших в одну братскую могилу с немцами?»

ОСКОМИНОВ (вскочив) «И там моя земля, я ее купил могу документы показать!»

Забродин: «Да знаем мы все… И про твои документы, и про то, как ты их получил и сколько и кому заплатил…Ну так что, может проголосуем?»

Оскоминов: «Да я в суд подам!» И быстро выходит из зала, заходит в один из кабинетов, снимает телефонную трубку. Кричит в трубку: «Давайте, начинайте!»

Голосуют. Все нерешительно переглядываются. За памятник неизвестным солдатам – меньшинство.

------------

На Тимохиной горе началось оживление: заработал экскаватор, роет фундамент. Внезапно он остановился, машинист выскочил из кабины, бросился бежать прочь, что-то крича.

--------------

НА СОБРАНИИ. В разгар прений вбегает секретарша: «на Тимохиной горе при рытье котлована обнаружили авиабомбу! Вызывайте саперов!»

---------------

ТИМОХИНА ГОРА. Милиция никого не подпускает. Ройтман: Пропустите! Я должен ее увидеть!

Забродин подходит к самому краю котлована, заглядывает вниз, и - съезжает вниз вместе с оползнем. Ройтман отталкивает милиционеров, и сам съезжает к нему. Он приникает ухом к бомбе. Шепчет по-немецки: «Этого не может быть...»

Забродин: «Сейчас же уходите отсюда!» - Ройтман: «Эта бомба с часовым механизмом, установленным на 30 минут! И взорвется еще до прибытия саперов…» - «Что?!» - «Да, вы не ослышались. Я бывший летчик люфтваффе, и я бомбил здесь, ваши позиции и склады… И церковь была ориентиром» - «И это вы убили мою мать и мою жену!» - «Да, но теперь я хочу спасти вас. И всех, кто не успеет уйти. Поэтому не будем терять время… Если когда-то часы остановились, от удара о землю, то сейчас от удара ковшом экскаватора они снова пошли! К ним в яму съезжает на спине Кривошеев. В его руках кувалда. Оказывается, он все слышал. «Алексеич, кончай, не до этого… Ну так где здесь стукнуть, чтоб они заткнулись?» - Ройтман: «Уж позвольте мне!» Забирает кувалду, прислоняет к бомбе ухо. Наносит удар. Снова прислушивается. Снова бьет. Прислушивается и, обессилев, садится в грязь. «Здесь нужен кто-то сильнее меня…»

Забродин, увидев склонившегося Оскоминова: «Ну, что смотришь, ты мужик, или не мужик?»

Оскоминов спрыгивает в яму, поплевав на руки, берет кувалду. Удар Часы остановились.

Они выбираются наверх. Оскоминов идет, не оглядываясь. Его догоняет прораб.

«Гриш, ну чего? Время-то идет. Это когда еще саперы приедут, а техника в простое» Оскоминов: «Вот чтобы не было простоя, заканчивайте, сворачивайтесь, и обратно на базу» - «Не понял. Это как же?» - «Молча. Неустойка за мной»

Они впятером доходят до перекрестка. Здесь им в разные стороны.

КРИВОШЕЕВ: «Ну что, мужики? Неужели так и разойдемся? Отметить - то надо как-то?»

ОСКОМИНОВ. Без меня.

Садится в машину, смотрит на часы. Чертыхается, гонит. Останавливается возле женской консультации. Распахивает разные двери. Наконец, ту, где на операционном столе лежит Света.

ОСКОМИНОВ. Все, заканчивай! Одевайся и поехали домой.

КОНЕЦ